Елизавета Федоровна: жизнь как «дорога, полная света»

«…Дорогие мои детки, слава Богу, вы причащались: как одна душа, вы все стояли пред Спасителем. Верю, что Спаситель на этой земле был с вами всеми, и на Страшном суде эта молитва опять станет пред Богом, как милосердие друг ко другу и ко мне. О, как вы теперь будете совершенствоваться в спасении. Я уже вижу начало благое. Только не падайте духом и не ослабевайте в ваших светлых намерениях, и Господь, Который нас временно разлучил, духовно укрепит. Молитесь за меня, грешную, чтобы я была достойна вернуться к моим деткам и усовершенствовалась для вас, чтобы мы все думали, как приготовиться к вечной жизни…»

Последнее письмо Великой Княгини Елизаветы Федоровны сестрам Марфо-Мариинской обители милосердия, 1918 год. 

«…— Тут есть еще Марфо-Мариинская обитель, — сказала она.

Я засмеялся:

— Опять в обитель?

— Нет, это я так…»

Марфо-Мариинская обитель милосердия, один из главных персонажей бунинского «Чистого понедельника», — до сих пор там, на Большой Ордынке. Вот только на нынешней односторонней улице трудно припарковаться. У метро «Третьяковская» работает «McDonald’s». Недалеко располагается Государственное училище эстрадного и джазового искусства. Его часто называют «колледжем», но слово «училище» — дореволюционного, дворянского окраса — звучит на Большой Ордынке более органично.

Сюда приезжал рассказчик «Чистого понедельника». Он хотел зайти в обитель, но дворник «загородил ему дорогу», предупреждая, что «там сичас великая княгиня Ельзавет Федровна…» Герой сунул дворнику рубль — тот «сокрушенно вздохнул и пропустил». Но только рассказчик «вошел во двор, как из церкви показались несомые на руках иконы, хоругви, за ними, вся в белом, длинном, тонколикая, в белом обрусе с нашитым на него золотым крестом на лбу, высокая, медленно, истово идущая с опущенными глазами, с большой свечой в руке, великая княгиня…»

Читая снова и снова «Чистый понедельник», я бьюсь над загадкой, что же — что конкретно — так поражает читателя и рассказчика (а может быть, и самого Бунина) в этом образе, который ставит в финале рассказа не точку, но многоточие…

Говорят, ни один художник, писавший портрет великой княгини Елизаветы Федоровны, не оставался доволен своей работой. Красота — ослепительная в реальности — ускользала, когда ее пытались зафиксировать на холсте.

А современники, знавшие княгиню лично, говорили, что в Европе есть только две красавицы — и обе Елизаветы: Елизавета Австрийская, супруга императора Франца-Иосифа, и Елизавета Федоровна, супруга великого князя Сергея Александровича, московского генерал-губернатора, брата императора Александра III. Может быть, потому гениальный Бунин не описывает ее лицо — глаза? губы? скулы? — что эта красота уловима только между строк, в самом духе образа, а попытаться передать ее словами — значит разбить ее?

Думается, загадка этой красоты в том, какой путь прошла преподобная Елисавета к тому моменту, когда рассказчик и читатель «Чистого понедельника» увидели ее во главе крестного хода. Можно сказать, что все главное на этом пути было — как и ее красота — невыразимым.

…Невыразимая любовь к великому князю Сергею Александровичу. Они, венчанные супруги, жили как брат с сестрой — и жизнь без мужа Елизавета Федоровна не могла даже помыслить, не желая расставаться с ним буквально ни на минуту.

Марфо-Мариинская обитель милосердия. Москва, конец XIX в.

…Невыразимая милость к террористу Ивану Каляеву — революционеру, бросившему 18 февраля 1905 года в карету Сергея Александровича бомбу. Елизавета Федоровна своими руками собирала с земли разбросанные взрывом останки тела любимого человека. А на третий день после убийства пришла к Каляеву в камеру. Он сказал: «Я не хотел убивать вас, я видел его несколько раз в то время, когда имел бомбу наготове, но вы были с ним, и я не решился его тронуть…» — «И вы не сообразили того, что вы убили меня вместе с ним?» Она пришла сказать Каляеву, что прощает его и что сам Сергей Александрович — она точно знает! — также прощает его с небес, но террорист ответил, что прощение ему не нужно.

…Невыразимая преданность странной стране России, которую она, урожденная немецкая принцесса Елизавета Александра Луиза Алиса Гессен-Дармштадтская, не просто полюбила, но приняла как свою судьбу и Божий Промысел. В 1917 году немецкие дипломаты предлагали помочь великой княгине уехать за границу, но она ответила, что разделит со своей новой родиной все ее испытания.

…Наконец, невыразимая глубина постижения православной веры — непонятно откуда взявшаяся в немецкой принцессе, получившей протестантское воспитание. В отличие от своей родной сестры — Аликс, ставшей супругой императора Николая II и потому обязанной принять Православие, для святой Елизаветы переход в новую веру стал личным, осмысленным и, более того, выстраданным решением. Своему отцу в письме она писала: «…Ты говоришь, что внешний блеск церкви очаровал меня. В этом ты ошибаешься. Ничто внешнее не привлекает меня и не богослужение — но основа веры. Внешние признаки только напоминают мне о внутреннем… Я перехожу из чистого убеждения; чувствую, что это самая высокая религия…» Святая Елизавета сразу почувствовала, что и вера без дел мертва, и дела без веры тщетны. Из этого выросла идея Марфо-Мариинской обители милосердия, где сестры, с одной стороны, по примеру евангельской Марии обращались бы к духовной жизни, а с  другой, по примеру евангельской Марфы — оказывали бы деятельную помощь всем нуждающимся и обездоленным (Лк 10:38–42).

Именно в этой точке — за несколько лет до революции — великую княгиню Елизавету Федоровну во главе крестного хода увидел рассказчик «Чистого понедельника». Мог ли он разгадать красоту этой женщины, которая уже столько пережила, но которой предстояло пережить еще больше? Читатель в этом смысле богаче рассказчика: он знает, что произойдет с ней дальше, а значит, может догадываться о подлинной красоте великой княгини — той внутренней (и оттого невыразимой) красоте, которую излучают только святые.

Святую Елисавету и семь ее спутников, среди которых были великие князья и одна из сестер Марфо-Мариинской обители, Варвара, 18 июля 1918 года большевики сбросят в шахту старого рудника под Алапаевском. Местные жители услышат, что из шахты еще некоторое время доносятся молитвы. Когда позже белогвардейцы найдут тела, они увидят, что пальцы правой руки великой княгини и инокини Варвары сложены для крестного знамени. Святая Елисавета упадет не на дно шахты, а на выступ на глубине пятнадцати метров. Рядом с ней найдут тело великого князя Иоанна Константиновича, его голова окажется перевязанной головным платком из монашеского одеяния великой княгини.

Свою жизнь со всеми ее трагедиями и испытаниями преподобная Елисавета однажды назвала «дорогой, полной света».

Журнал «ФОМА»

Марфо-Мариинская обитель: жизнь изнутри

При великой княгине Елизавете Федоровне в Марфо-Мариинской обители было 115 сестер. Сегодня — около тридцати. Немного, если сравнивать, например, с крупными монастырями. Почему так? И кто, собственно, такие —  сестры милосердия? Чем они занимаются, чем отличаются от монахинь?

О современной жизни Марфо-Мариинской обители милосердия рассказывает настоятельница, инокиня Екатерина (Позднякова).

***

Обитель милосердия… Для многих наших современников это непонятный статус. Возможно, поэтому у нас сейчас немного сестер. Ведь если девушка или женщина хочет посвятить себя служению Богу, скорее всего, она пойдет в монастырь, а не в обитель милосердия. Монастырей сейчас много, и все они разные: где-то физический труд преобладает, где-то — молитвенный, каждый может себе выбрать то, что ближе. А вот что такое труд сестры милосердия, зачастую более сложный, чем монастырский, — людям неочевидно.

К нам идут те, кто знает о жизни великой княгини Елизаветы Федоровны, кто понимает ее подвиг и хочет его разделить. Именно ее пример вдохновляет сестер в их служении.

***

В нашей обители два типа сестер: те, кто приняли монашеский постриг, и сестры милосердия. Это женщины-мирянки, посвященные по особому чину, который был утвержден Святейшим Синодом именно для Марфо-Мариинской обители милосердия по просьбе Елизаветы Федоровны. В одном из писем государю императору великая княгиня говорила, что обитель устроена на монастырском основании. Жизнь всех сестер, в общем-то, протекает одинаково, по общежительному монастырскому уставу. Но послушания различаются. Сестры-монахини в большей степени заняты богослужением, хозяйственными, административными делами. Сестры милосердия служат в наших социальных проектах, ухаживают за больными, помогают нуждающимся. Это очень сложно. Одно дело, когда ты пришел в монастырь, стараешься больше молиться, заниматься своей духовной жизнью, не реагировать на внешние раздражители. И монастырское уединение к этому располагает. А сестре милосердия приходится, помимо подчинения монастырскому распорядку, постоянно «работать душой». Наша жизнь требует постоянной включенности.

***

Елизавета Федоровна по сути присутствует во всем, что мы здесь делаем. Все мы знаем это, чувствуем. И люди, которые сюда приходят, думаю, тоже это чувствуют. С кем бы мы ни общались — имя великой княгини у всех на устах. Ее образ притягивает к себе многих. И конечно, мы постоянно чувствуем ответственность. Люди хотят видеть здесь жизнь, которую вела Елизавета Федоровна, и мы не имеем права вести себя по-другому. Ее подвиг служит для нас ориениром. Каждое утро в храме у мощей великой княгини наши сестры поют ей канон. Мы просим ее благословения на наши труды.

***

Великая княгиня, создав Марфо-Мариинскую обитель, не успела завершить свое дело. На момент ее мученической кончины все еще было в процессе формирования. Даже статус сестер не был до конца определен — его должны были утвердить на Поместном соборе 1918 года, но этого не случилось — работу Собора завершили в принудительном порядке. Поэтому теперь мы изучаем письма святой преподобномученицы Елисаветы, труды ее сподвижников, чтобы понять, чего же хотела Елизавета Федоровна, какой она себе представляла эту обитель и служение ее сестер. Некоторых направлений работы, которые мы сейчас ведем, при великой княгине не было. Их появление продиктовано потребностями нашего времени.

***

Когда люди обращаются к нам за помощью, мы не спрашиваем их о вере, о том, ходят ли они в храм, водят ли туда детей. Мне кажется, это некорректно. Мы принимаем всех. Но однажды мы решили провести опрос среди наших подопечных: как наша деятельность влияет на воцерковление? И оказалось, что более 60% людей стали чаще ходить в храм и приступать к Церковным Таинствам. На вопрос, что же повлияло на это, они отвечали, что сама атмосфера внутри обители к этому располагает. Мы ничего специально для этого не делаем, просто у людей есть возможность участвовать в церковной жизни, детки здесь могут причащаться, исповедоваться, и родители тоже к этому приходят. Кроме того, во всех наших проектах заняты церковные люди. Они просто живут своей жизнью, никого в храм специально не тянут. И все же многие и через них приходят… Это очень радует. Думаю, наши сотрудники свидетельствуют о своей вере личным примером: как они общаются с детьми, с родителями, как ведут себя… На мой взгляд, это лучшая проповедь. Это даже и цель социального служения Церкви – приводить людей к Богу примером собственной жизни.

***

Конечно, не все наши сестры приходят в обитель и остаются насовсем. Кто-то со временем понимает, что это не его путь. У нас есть испытательный срок, и каждой сестре я говорю: «Вы начинаете жить в обители, постарайтесь по максимуму погрузиться эту жизнь, ходите на молитвенное правило, с усердием выполняйте послушания, что-то будет получаться, что-то нет… Вы должны понять, для вас ли эта жизнь? Хотите ли вы этого?» При великой княгине сестры давали обет на определенное количество лет. Сейчас в обители такого правила нет. Сестры, посвященные по чину, разработанному великой княгиней, имеют намерение остаться здесь навсегда. Думаю, это правильно. Хотя у многих, приходящих к нам, есть мнение, что сестра милосердия — это что-то временное. Можно прийти в обитель, что-то полезное поделать — и уйти, жить дальше. Теоретически — да. Но на практике этот настрой здесь не работает, потому что… люди начинают себя жалеть. Даешь сестре послушание, а она говорит: «Я туда не пойду — мне будет тяжело». Ссылается на здоровье, на плохую погоду, на что-то еще… Хотя у нас даже в анкете для сестер есть специальная графа: хронические заболевания. Нам все важно знать: глаза, суставы, сердце — всё, с чем есть проблемы. Так вот, при поступлении все совершенно здоровы, но это до первого послушания. Мы всем даем посильную работу, но не у всех выходит. А все ведь просто: у сестры все получится только тогда, когда она придет в обитель с мыслью умереть ради Христа и ближних. Конечно же, никто не даст ей умереть, и моя забота беречь сестер, следить за тем, чтобы они в меру трудились, молились, в меру отдыхали. Но сама сестра должна быть готова к жертвенному служению.

***

У меня есть хороший пример. Одна сестра пришла к нам в очень преклонном возрасте — сейчас ей около восьмидесяти лет. Честно говоря, я не знала, как быть. Елизавета Федоровна принимала в обитель женщин до сорока, а здесь… Но знакомый священник очень за нее попросил, сказал, что у нее сердце горит, что ей хочется у нас служить, и что если не получится — мы сможем с ней расстаться. Решили попробовать… И эта сестра просто потрясла меня. Она плохо слышит, плохо видит — старенькая. Но первым делом она сказала: «Делайте со мной, что хотите, только не выгоняйте. Я готова на все». Я подумала про себя: все так говорят, когда поступают… И вот ей дали послушание. Она пошла, выполнила. Дали другое — она и с ним справилась. И так везде и во всем. Она ни от чего не отказалась. Месяц прошел, два, три, полгода… И вот мы с ней встречаемся, я расспрашиваю: «Как вы? Тяжело вам?» — «Нет, — говорит, — мне ничего не тяжело. Я очень хочу служить Богу». У нее сердце так горит, как ни у каждой молодой сестры. Она за все берется с таким усердием, с такой любовью… Сейчас она уже совсем не слышит, но этого не заметно. Все видят, с какой любовью она служит. Она — пример для всех, настоящая сестра милосердия, послушница великой княгини.

Направления работы Марфо-Мариинской обители

Помимо сестер милосердия, в проектах Марфо-Мариинской обители задействовано около 250 высококвалифицированных сотрудников — врачей, медсестер, социальных работников, педагогов. Чем занимаются эти люди? И какую помощь можно получить здесь сегодня?

1. Центр реабилитации детей с ДЦП

Это одно из первых направлений, которое стали развивать в Марфо-Мариинской обители после проведения реконструкции. Центр открылся в апреле 2010 года. Помощь здесь уже получили более 800 детей. Каждый день здесь бывает до сорока деток. Уровень медицинской помощи очень высок, а доброжелательность персонала отмечают все без исключения родители.

На базе этого центра при обители открыта выездная паллиативная служба. Ее сотрудники — врачи, медсестры, соцработники — опекают примерно семьдесят семей. Кроме медицинской поддержки, служба помогает родителям с оформлением льгот, о которых те могут даже не знать. Добровольцы службы помогают мамам в быту.

2. Работа с особыми детьми

В обители есть Группа дневного пребывания для детей-инвалидов. Фактически это детский садик, куда детки с заболеваниями тяжелой степени и средней тяжести приходят дважды в неделю. Цель педагогов — во-первых, дать хоть немного отдохнуть родителям, а во-вторых, научить детей элементарным бытовым навыкам. Практика показывает, что в отрыве от родителей они усваивают их лучше.

Готовится к открытию группа круглосуточного пребывания. Она рассчитана на деток, которые из регионов приехали в Москву на реабилитацию, и им нужно на какое-то время здесь задержаться. Здесь же до четырех недель в год смогут находиться подопечные паллиативной службы, чтобы их родители могли немного отдохнуть. Кстати, для отдыха родителей вместе с детьми у обители есть летняя дача в Севастополе. С мая по октябрь семьи выезжают туда в сопровождении волонтеров, которые берут на себя все заботы по дому и помогают с детьми.

Скоро в обители откроется детский хоспис. При великой княгине его здесь не было, но реалии нашего времени показали, что он необходим. Уже сегодня здесь живет один мальчик. Врачи и сестры окружили его особой заботой и любовью…

3. Детский дом для девочек

Елисаветинский детский дом рассчитан на двадцать человек. На его базе есть Центр семейного устройства детей, одно из направлений работы которого – подготовка замещающих семей. Это семьи, где готовы принять ребенка на воспитание. Все, прошедшие там обучение, получают свидетельство государственного образца. Второе направление – работа с «кровными семьями», то есть с родителями, которые не лишены родительских прав, но их дети, в силу разных причин, временно живут в Елисаветинском детском доме. С помощью сотрудников Центра ситуации в проблемных семьях часто стабилизируются.

4. Елисаветинская гимназия

Это Православная гимназия, где обучаются более двухсот детей. Стандартный набор предметов расширен здесь изучением четырех языков (английского, немецкого, латыни, церковнославянского) и дисциплинами, направленными на изучение основ Православной веры. Ученики гимназии ежегодно побеждают в олимпиадах, по окончании поступают в российские и зарубежные вузы. Недавно гимназия отмечала свое двадцатилетие.

5. Работа с нуждающимися

Небольшая патронажная служба Марфо-Мариинской обители постоянно ухаживает за тридцатью подопечными. В основном это пожилые люди, либо молодые, имеющие инвалидность. На подворье обители в Тверской области готовится к открытию богадельня для женщин, рассчитанная на десять человек.

6. Служба помощи просителям

Ее называют здесь «работой со случаем». Сюда обращаются люди, которые попали в сложную жизненную ситуацию. Им оказывают помощь в оплате коммунальных услуг, покупке лекарств, продуктов, приобретении билетов до дома. Денег на руки не выдают, каждый случай проверяют на достоверность. Если речь идет о крупных суммах, например, дорогостоящем лечении, то оформляется просьба на сайт «Милосердие.ру» для сбора массовых пожертвований.

7. Справочный телефон службы «Милосердие»

По справочному телефону тоже обращаются люди, попавшие в сложную ситуацию. В год поступает порядка 20000 просьб. Операторы службы разбираются с каждым случаем и перенаправляют человека в профильную структуру Марфо-Мариинской обители или службы «Милосердие».

Подготовила Алла Митрофанова. Фото Владимира Ештокина.

Журнал «ФОМА»

Святая преподобномученица великая княгиня Елизавета Федоровна

На заседании Архиерейского собора Русской Православной Церкви, которое прошло с 31 марта по 5 апреля 1992 года, были канонизированы семь новомучеников, пострадавших за веру в годы советской власти. Среди них — святая преподобномученица великая княгиня Елизавета Федоровна.

Елизавета Федоровна – необыкновенная, поразительная святая. Образ и судьба её вмещают так много, что производят впечатление поистине эпического действа. Даже в самом лаконичном пересказе, будучи очерчены общей легкой рамкой, обстоятельства жизни этой великой женщины являют широчайшую историческую и личностно-нравственную перспективу.

Убедитесь в этом сами!

Очарование la belle epoque — прекрасной эпохи без войн, наступившей в Европе между последними десятилетиями XIX в. и 1914 г., с ускоренным развитием экономики и технических новшеств, исключительным расцветом культуры, — соединяются в её биографии с периодом предреволюционной смуты в России, с тревогами и бедствиями, последовавшими за большевистским переворотом.

Традиции первенствующих домов западноевропейской аристократии (Елизавета Александра Луиза Алиса – урождённая принцесса Гессен-Дармштадтская, внучка английской королевы Виктории) находят продолжение в исключительно высоком, влиятельном положении Великой княгини и единокровной сестры Императрицы Александры, супруги Самодержца Российского Николая II, главы Царствующей династии Романовых.

Волевой немецкий характер, воспитание в строгих правилах сочетается с трепетным проникновением в русскую жизнь, любовью и преданностью России и её людям. Глубокая набожность лютеранки, впитанная с детства, имеет своим продолжением обретение подлинной близости ко Христу в лоне Православия. Чрезвычайные женственность, изящество, хрупкость, совмещаются с качествами активной благотворительницы и умелого организатора.

Нежность и романтизм отношений с мужем, Великим князем великим князем Сергеем Александровичем, братом российского императора Александра III, — с выходящими за пределы мыслимого мужеством и хладнокровием, с которыми она принялась собирать и складывать растерзанные куски плоти любимого, павшего жертвой террористической атаки революционера-бомбиста.

Великосветские манеры соседствуют с полным отсутствием надменности, брезгливости при встрече с картинами дна жизни общества. Незаурядные творческие способности, безупречный эстетический вкус оттеняют непоколебимую решительность в выборе служения сестры милосердия с реалиями человеческой боли, крови, увечий, потери рассудка.

Умение ценить жизнь, радоваться любым её проявлениям своим завершением и достойным венцом имеет исполненный твёрдости и смирения подвиг принятия мученической смерти за веру.

Поистине, не верится, не умещается в воображении, кажется фантастическим! Но факт остаётся фактом, громадную массу событий, встреч и деяний вместила в себя жизнь всего одного реального человека: преподобномученицы Российской Великой княгини Елизаветы Федоровны.

Говорят, будто она с раннего возраста была необычным ребёнком и больше, нежели о личном благополучии и славе светской дамы, мечтала о великих делах и том, чтобы отдавать себя благу общества.

Принцесса Гессенская и Великобританская Элла. Начало 1870-х гг.

11-летней Элла принесла обет Богу оставаться целомудренной и никогда не иметь своих детей. Это случилось после того, как трехлетний брат Фридрих трагически погиб в результате падения из окна. Сестра первая подоспела на помощь и на руках внесла окровавленного мальчика в дом. Тот оставался жив, но вскоре скончался, так как болел наследственной болезнью гемофилией, и даже слабое кровоизлияние несло в себе смертельную опасность. Впечатления старшей сестры от происшествия были самые сильные. Юная Елизавета уже знала о том, что по женской линии может передать своему ребенку эту болезнь.

Любимой святой принцессы Гессен-Дармштадтской являлась Елизавета Тюрингская, ее дальняя родственница, жившая в первой половине XIII в., во времена Крестовых походов.

Выданная за ландграфа тюрингского, она рано овдовела и была изгнана из своих владений. Елизавета много претерпела от человеческой несправедливости и являла образец христианского смирения. Она скиталась, жила с нищими, перевязывала их раны, носила грубую одежду, спала на голой земле, ходила босая. Подвижнический образ её привлекал Эллу, стремившуюся к христианскому совершенству.

Позже, в замужестве за Великим князем Елизавета Федоровна открыла для себя православную церковность и православных святых. Горячее её желание сменить исповедание и присоединиться к вере мужа и всех русских людей стало причиной неудовольствия отца и прискорбного разрыва с немецкой роднёй. В 1881 г. она писала отцу: «Вы должны были заметить, какое глубокое благоговение я питаю к здешней религии с тех пор, как Вы были здесь в последний раз – более полутора лет назад. Я все время думала и читала и молилась Богу – указать мне правильный путь, и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти всю настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином».

Частым занятием для августейших особ и представительниц высшего света в те времена была благотворительность. Множество богоугодных и образовательных заведений, просветительских обществ, сестричеств состояло на попечении знатных дам, а при Собственной канцелярии Его Императорского Величества работало целое Ведомство учреждений Императрицы Марии (вдовствующей), ведавшее делами милосердия в масштабах громадной Империи.

Однако же взгляд на благотворительность Елизаветы Федоровны был несколько иным и особым. Великой княгине представлялось недостаточным жертвовать одни только деньги на помощь бедным и содержание школ, приютов, больниц. По её мнению, следовало изменить весь образ жизни аристократии с её светскими увеселениями и часто ненужной, демонстративной роскошью, вызывавшей озлобление в обществе. Долг милосердия в том, чтобы самим выходить к нуждающимся, узнавать жизнь и потребности простого люда, овладевать практической деятельностью сестёр милосердия, учителей, тем самым восстанавливая доверие и солидарность. Таков, если угодно, был собственный план Елизаветы Федоровны по предотвращению надвигавшейся на Россию катастрофы – остановке брожений и революции, водворения общественного мира. И план этот, в отличие от большого числа политических прожектов, был весьма и весьма конкретным.

Направление благотворительности, основанное Великой княгиней, исходило из принципа, во-первых, добровольной милосердной аскезы. Участницы его, незамужние девушки и вдовы, не обременённые семейными хлопотами и попечением о детях, соглашались принять скромные условия жизни и постоянно трудиться, служа нуждающимся. Они собирались в общины, бывшие основой для учреждений социального призрения. Вторым непременным условием являлась строгая церковность. Обеты и устройство жизни подобных общин напоминали монашеские, с молитвами и богослужениями, исполнением уставных требований постов и т. п. Однако сёстры «елизаветинских» общин, одна из которых находилась в Санкт-Петербурге, другая в Москве, не отрекались от мира. Они деятельно участвовали в окружающей жизни и нуждах людей, не сидели внутри стен обители, но каждый день шли в город для посещения бедняков «на местах». Впоследствии каждая из сестёр имела право выйти из общины и создать семью.

На собственном примере Великая княгиня доказывала подобную возможность и вдохновляла идти за собой. Из дворцовых покоев она переехала в учреждённую ею Марфо-Мариинскую обитель в центре Москвы на Большой Ордынке и с неутомимой энергией, день и ночь исполняла не только обязанности настоятельницы и организатора деятельности сестёр, но непосредственного участника медицинских и благотворительных миссий. Всего в годы расцвета (1914-1917) в обители трудились более 150 сестер милосердия.

Для России деятельность подобного рода смотрелась необычно, как настоящее открытие. Открыто и смело Елизавета Федоровна утверждала новый взгляд на общественную роль женщины, на её самостоятельность и инициативу в большом круге вопросов. Это было актуально и ценно тем более, что лозунг освобождения женщины уже проник в массы, и «борьба за равные права» стала коньком политической оппозиции. Женское елизаветинское движение выгодно выделялось как на фоне авантюризма и демагогии левых, так и пришедшего с Запада феминизма. Приверженность традиционным христианским добродетелям смирения, трудолюбия и сострадания, ответственность и политическая умеренность составляли его главные отличительные качества.

Ряд моментов потребовал от Великой княгини большого бесстрашия, проявления даже героических качеств. В период волнений, уличных баррикад и перестрелок с полицией 1905-1907 гг. Елизавета Федоровна отказалась от мер личной безопасности и, вопреки увещеваниям тех, кто умолял Великую княгиню покинуть Москву, продолжала заниматься помощью жертвам волнений. «Предпочитаю быть убитой первым случайным выстрелом из какого-нибудь окна, чем сидеть тут, сложа руки», — признавалась она.

Другим ярким эпизодом стала работа в заполненных криминальным элементом трущобах Хитровки. В те времена обширный район в центре Москвы вблизи Хитрова рынка (стык нынешних Басманного и Таганского районов) представлял настоящую клоаку.

Власти не могли ничего поделать с постоянным скоплением безработных, бездомных и опустившихся людей. В затерянный мир, живущий по своим звериным законам, боялись заходить начальство и полиция. Но сёстры милосердия вместе с настоятельницей регулярно обходили ночлежные дома, давая лекарства и делая перевязки больным, предлагая места безработным.

Елизавета Федоровна взяла под опеку детей трущобной Хитровки

Беспризорников-сирот «хитровцев» Елизавета Федоровна подбирала и отправляла в специальную школу при обители. Здесь ребятишек приучали к делу, выправляли дурные наклонности, влекущие мальчиков к воровству, а девочек на панель. Если же родители были живы, и семья не совсем опустилась, дети оставлялись с родителями и вместе посещали занятия, получали одежду, еду. Жители Хитровки привыкли к частым посещениям Великой княгини и полюбили её, присваивая ласкательные имена: «наш ангел», «наша княгиня».

Подумать только, как эта женщина белой кости и голубой крови, урождённая принцесса из Германии, смогла полюбить Православие и русских, что не находила покоя и жаждала нести утешение и свет в самые мрачные и захудалые закоулки этой «отсталой, варварской», по меркам просвещённого европейского ума, страны! В одном из писем после революции Великая княгиня напишет такие строки, ясно отображающие её внутренний мир и чувства в отношении нового Отечества: «Я испытывала такую глубокую жалость к России и ее детям, которые в настоящее время не ведают, что творят. Разве это не больной ребенок, которого мы любим во сто крат больше во время его болезни, чем когда он весел и здоров? Хотелось бы понести его страдания, научить его терпению, помочь ему. Вот что я чувствую каждый день».

Россия тем временем входила в полосу исторических бурь и руками негодных людей готовилась отплатить своей милосердной покровительнице крайней жестокостью. Подобно Иерусалиму, не узнавшему некогда времени посещения Христа, и в ней накапливалась чёрная зависть к самому лучшему, светлому.  В 1916 г., ввиду фронтовых неудач начался поиск «немецких шпионов». В экипаж Елизаветы Федоровны, любимой и уважаемой москвичами, стали лететь камни. Толпа, распаляемая агитаторами, собралась у ворот обители. Навстречу вышла сама настоятельница, совершенно одна, спокойная, величавая. Погромщики, опешив, не решились её тронуть.

Зато новая революционная власть скоро стала претворять план по уничтожению августейших Романовых. Немецкий посол Майбах лично встречался с Елизаветой Федоровной, предлагая ей план бегства в Германию. Но это сгодилось бы для кого-нибудь другого, мыслившего своим предназначением спокойную и довольную жизнь за границей, на попечении богатой и именитой немецкой родни. Великая княгиня отдалилась от этого – слишком глубоко в память залегли события более чем 30-летнего отрезка жизни здесь, на русской почве: радость и потеря, напряжение трудов, споры, борьба, преодоление, близость с людьми, бывшими ей сотрудниками и требовавшими помощи. Княгиня отказалась выехать из России под дипломатическим прикрытием, сославшись на необходимость попечения о сёстрах. 8 мая 1918-го, после окончания литургии, отслуженной в обители Святейшим Патриархом Тихоном, большевистская «чрезвычайка» вывезла в неизвестном направлении матушку и двух её келейниц.

В ночь на 18 июля 1918 г. она и ещё семеро членов Царственной фамилии и приближённых были сброшены в шахту Новая Селимская в 18 км от уральского города Алапаевска. Символическим приношением «за други своя», оправданием и свидетельством признательности России своему Белому ангелу, Великой княгине и возглавительнице движения добрых душ, явился отказ ближайшей подруги и спутницы Елизаветы Федоровны, инокини Варвары, в смертный миг разлучаться с любимой матушкой. Простого рода, Варвара легко могла избежать казни, но настояла на том, чтобы за всеми последовать в тёмное каменистое жерло алапаевского рудника.

Окончилась жизнь, но не оконченными оказались мытарства преподобномучениц Елисаветы с Варварой. Честные останки их вместе с телами других погибших пришлось провезти по железной дороге через всю Сибирь до Китая отступающим белым войскам. В это время сопровождавшие скорбный груз стали свидетелями удивительного чуда: из наспех сколоченных гробов на пол вагона сочилась жидкость, и та, которая истекала от мощей Великой княгини – благоухала! Пузырьки с нею разошлись позже в качестве реликвий в среде эмиграции, стали благоговейно сохраняться почитателями памяти святой.

Одна из монахинь Русского Зарубежья вспоминает: «Незадолго до своей кончины игумен Серафим подарил мне пузырек с прахом Великой Княгини. Содержимое пузырька представляет собою высохшую массу темно-коричневого цвета, осевшую примерно до половины бутылочки. Пробка, пропитавшаяся жидкостью, ссохлась и уже не закрывает плотно бутылочку. Горлышко обвязано тряпочкой такого же темно-коричневого цвета, а вся бутылочка обмотана другой тряпочкой, покрытой такими же пятнами. Все это издает очень приятное, остро-пряное благоухание, не похожее ни на какой запах, который мне когда-либо приходилось обонять. Несмотря на свою нежность и тонкость, это запах очень пронизывающий, так как проходит сквозь нейлоновый мешочек, в который я бутылочку с тряпочками завернула. Она стоит у меня на полке перед образами, где всегда горит лампада. От времени до времени запах немного меняется, точно в составе преобладают попеременно то те, то другие ароматические вещества. Конечно, я не позволяю себе часто прикасаться к бутылочке, а только прикладываюсь к ней в день годовщины убиения Великой Княгини как к мощам».

Великая княгиня Елизавета Федоровна и инокиня Варвара прославлены в лике святых сначала Зарубежной Церковью в 1981 г., а затем в 1992 г. Архиерейским собором Русской Православной Церкви. Несмотря на то, что монашеский постриг над ними не совершался, они почитаются в чине преподобномучениц. Обеты безбрачия и нестяжательности, принесённые обоими, разрешают такую возможность.

Погребены преподобномученицы Елизавета Федоровна и инокиня Варвара по завещанию Великой княгини на Святой Земле, в Иерусалиме, в русском женском Гефсиманском монастыре.

С жизнеописанием преподобномученицы Великой княгини Елизаветы Федоровны можно подробней ознакомиться здесь.

Рекомендуем также красивый материал с иллюстрациями Зои Жалниной «Елизавета Феодоровна: правила жизни».

В 2004—2005 гг. мощи новомучениц приносились в Россию, страны СНГ и Балтии, в том числе в Санкт-Петербург. Совокупно им поклонились более 7 млн. человек. По словам Патриарха Алексия II длинные очереди верующих к мощам святых новомучениц явились символом покаяния России за грехи лихолетья, возвращения страны на исконный исторический путь. Затем мощи были возвращены в Иерусалим. Хроника путешествия святынь по России представлена здесь.

У блаженной Ксении

Давно уже, году в 85, я поехала с моими маленькими детьми в Питер, который тогда был еще Ленинградом. Мы очень хотели попасть на могилку блаженной Ксении и потому отправились на трамвае на Смоленское кладбище.

Мой друг, в доме у которого мы остановились, сказал как-то странно:
– Там сама Ксения вам и поможет ее найти!
Была суровая зима, декабрь и железный трамвай настолько промерз, что, казалось, повизгивал и поскуливал от мороза.

На кладбище было пустынно и сумрачно, и даже храм был закрыт. Я беспомощно оглядела заваленные снегом надгробья и поняла, что самим нам найти эту драгоценную могилку так и не удастся.
И вдруг откуда ни возьмись появилась убогая старушка в ветхом пальтеце – вся перекошенная, с причудливым лицом: вместо глазной впадины у нее была шишка, величиной с глазное яблоко, а глаз располагался на самом этом возвышении, на этой шишке, но смотрел при этом ласково и простодушно. И странно – вроде бы это явное уродство, а старушка не уродливая совсем, а такая милая, колоритная, сказочная.

– Ну, люди дорогие, вы не Ксению ли Блаженную ищете? – спросила она. – Думаете, как вам к ней пройти?
– Да, – сказала я, – да вот не знаем, где ее могилка. Холодно к тому же, смеркается.
Она закивала, зябко поеживаясь, и, вглядываясь в меня своим странным глазом, предложила:
– А я вас сейчас к ней проведу. Только самой могилки ее совсем не видно – часовня, где она похоронена, обнесена высоким забором. Можно только около него постоять и оттуда ей поклониться да помолиться. Все так молятся! – объяснила она, ведя нас между могилами. – Я вам и могилу расстрелянных священников покажу. Их закопали в землю еще живыми, и земля стонала над ними и ходила всю ночь ходуном. А под утро кладбищенский сторож увидел, как от мерзлой этой земли поднимаются кверху лучи – к небесам. И понял он, что это Господь забирает их души, и светятся на лету их мученические венцы. Я вас и к расстрелянному образу Спасителя подведу. Это большевики по нему дали очередь, да так и оставили здесь. А от него – чудесные исцеления теперь бывают тем, кто попросит с верою.

Мы подошли к мозаичному образу Спасителя – лик Его действительно был изрыт пулями, глаза повреждены, стрелявшие порезвились вовсю.
– Наверное, все они умерли страшной смертью, – сказала я.
– По-разному, – ответила старушка. – Сам Господь на кресте молился о тех, кто не ведает, что творит…

Постояли мы возле этого образа, помолились, спели тропарь мученикам на том месте, где были захоронены живые священники, и подошли наконец к часовне, обнесенной забором, на котором – надписи и записочки, записочки: «Ксения Блаженная, верни мне мужа!» «Блаженная Ксения, исцели мою дорогую дочь!» «Дорогая Ксения, мой сын воюет в Афганистане – спаси его и сохрани».

По преданию, если долго глядеть в высокое окошечко под куполом часовни, там можно увидеть и саму Ксению Блаженную, которая смотрит на приходящих к ней… Поглядели мы на это окошечко, поклонились, помолились тихонько, и я тоже несколько записочек блаженной Ксении написала и нанизала на торчавшие в заборе гвозди.

Двинулась обратно, пока не оказались возле храма. Его уже открыли, и люди потянулись туда на вечернее богослужение. Смотрим – а старушки-то нашей нет! И следов никаких. Была и исчезла.
– Надо же, – сказала я, – даже и денег ей не успели дать! Старушка-то – больная и нищая…

В храме я спросила у женщины за свечным ящиком:
– А что за старушка тут у вас водит к могиле Ксении Блаженной? Такая – со странным глазом?
Та недоуменно пожала плечами.
Но потом друг мой – священник – мне объяснил:
– Да есть такое поверье – к тем, кто приезжает к ней впервые, Ксения Блаженная выходит сама и провожает к своей могилке. Так что сама и думай, кто это вас по Смоленскому кладбищу водил.

Когда мы с детьми садились в трамвай, чтобы ехать обратно, я спросила их:
– Ну что, совсем замерзли?
– Нет, – сказали они. И в доказательство сняли варежки и коснулись моей щеки своими теплыми руками.

…Про часовню Ксении Блаженной, которую большевики хотели скрыть забором от глаз верующих людей, есть такая история. Изнутри ее тоже всю обезобразили и посадили туда скульптора, который выполнял госзаказы по изготовлению надгробий. Но в том числе, он делал и головы Ленина. И вот он там сидел и тачал эти головы, а потом их развозили по городам, селам и организациям и ставили на постаменты. Но Господь, как видно, отнял от него благой дар рассуждения. Ибо как иначе можно расценить то, что скульптор вдруг ударился в гигантоманию и решил изваять голову Ленина небывалых размеров – какой доселе не было нигде, ни у кого. Нашелся на такую голову и заказчик.

Так сидел скульптор много месяцев и обделывал эту голову. Наконец, она была готова, и заказчик явился со своими людьми, чтобы ее забрать.
Но как они ни пытались вытащить ее из часовни – через двери ли, через окно – все было тщетно: голова не пролезала. Чтобы ее достать, надо было разрушить саму часовню. Но Ксения Блаженная не позволила. И голова хранилась там несколько лет, занимая собой все пространство, пока, наконец, скульптор в раздражении не взял в руки молоток, не разбил ее на куски и по частям не вынес на свалку.

(Из сборника рассказов «Небесный огонь» известной писательницы и поэтессы Олеси Николаевой)

Земная жизнь блаженной Ксении: родившаяся дважды

Несмотря на то, что блаженная Ксения Петербургская жила относительно недавно, в XVIII веке, – очень многое из ее жизни до нас не дошло. И тем не менее народная память сохранила самые важные вехи ее земного служения.

Святая Ксения (в миру – Ксения Григорьевна Петрова) родилась между 1719 и 1730 годами в Санкт-Петербурге. О том, кто она была по происхождению, о ее родителях, а также о том, где и какое образование она получила, к сожалению, ничего не известно. Однако предполагают, что она была из знатного рода, так как ее муж, Андрей Федорович Петров, состоял на императорской службе в чине полковника, а также был придворным певчим. Как известно, в те времена все браки, по преимуществу, были сословными, то есть супруги были примерно одного социального статуса. Поэтому, учитывая статус мужа блаженной Ксении, мы и делаем соответствующие выводы о ее знатном происхождении.

До 26 лет Ксения ничем не выделялась из своего окружения – она была скромной и неприметной. Не выделялась она ничем и в церковной жизни, по крайней мере, Православная Церковь не знает о каких-либо духовных подвигах будущей святой в эти годы ее жизни.

Однако, как часто это бывает Господь может призвать человека к Себе на служение в одно мгновение. Когда Ксении было 26 лет, внезапно умер ее муж, который внешне отличался крепким здоровьем. Эта смерть и изменила всю жизнь молодой женщины.

У супругов не было детей, а потому после смерти мужа Ксения уже не была привязана ни к чему земному. А вот в ее духовной жизни явно произошли перемены. Ксения раздала все свое имущество бедным, а дом подарила хорошей знакомой Параскеве Антоновой.

Видя, что делает молодая вдова, ее родственники и друзья решили, что она повредилась рассудком после смерти любимого супруга. Желая сохранить для нее ее же собственное имущество, родные Ксении подали прошение начальству ее мужа, с просьбой не позволять ей раздавать наследство. Начальство Андрея Федоровича Петрова вызвало женщину на разговор, и, убедившись, что она полностью здорова, не стало вмешиваться в ее дела.

Вероятно, в это время в душе Ксении произошел серьезный духовный переворот: лишившись любимого супруга, она поняла, что все в нашей земной жизни преходяще, временно, но, с другой стороны, есть и вечные ценности, духовная радость от служения Господу. Для достижения счастья в Боге Ксения избрала юродство Христа ради.

Юродство – это особый духовный подвиг, в котором внешне человек выглядит как психически не здоровый, но на самом деле это всего лишь форма, за которой кроется отречение от земного, материального мира и посвящение себя миру духовному.

Одновременно своими действиями юродивый пытается образумить людей, доводя до абсурда пороки, свойственные каждому человеку.

В день похорон своего мужа, будущая святая надела его одежду – камзол, кафтан, штаны и картуз – и стала уверять всех, что Андрей Федорович не умер, а умерла его супруга Ксения. Да, и саму себя она с тех пор называла именем мужа. Даже когда ее звали по ее родному имени, молодая женщина больше не откликалась, а реагировала только на имя супруга.

Раздав имущество, блаженная Ксения отныне не имела определенного места жительства. Целыми днями она ходила по улицам на Петербургской стороне, в районе, где в основном жили небогатые люди. Часто ее видели у церкви святого апостола Матфея, которая располагалась в том же районе.

Блаженная Ксения в своей новой жизни стяжала самые главные христианские добродетели – была смиренной, безропотной, кроткой. Она никогда не отвечала злобой на те насмешки и издевательства, которые часто слышала и испытывала со стороны беспризорной детворы. Лишь однажды она погналась за мальчишками, которые помимо насмешек стали бросать в святую камнями и грязью. Однако здесь на помощь блаженной Ксении пришли взрослые, которые приструнили подростков. Сами же горожане к тому времени уже уважали Ксению как действительно праведную перед Богом.

Уважение и особое преклонение перед блаженной выразилось еще и в том, что когда со временем у нее износилась одежда, а башмаки стали рваными, петербуржцы дали ей новые вещи и обувь. Однако святая Ксения отказалась принять помощь и всю жизнь проходила в износившейся одежде, по которой ее всегда можно было узнать – красная кофта и зеленая юбка, или, наоборот, зеленая кофта и красная юбка. Что касается милостыни, то блаженная брала только «царя на коне» (копейки с изображением всадника), которые сразу же раздавала другим нищим.

vkartinkah118_2

Иногда святая заходила к своим знакомым, ела у них, разговаривала, но вскоре опять уходила на улицу. Ее единственной спутницей была трость, с которой святая никогда не расставалась.

Через некоторое время петербургская полиция заинтересовалась тем, где и как проводит время блаженная по ночам. За ней была установлена слежка, и ее результаты поразили весь Петербург. Оказалось, что в отличие от других бездомных, которые на ночь старались укрыться в каком-нибудь теплом и уютном помещении, блаженная Ксения в любое время года и в любую погоду отправлялась в поле за городом, где, встав на колени, всю ночь молилась Господу и делала земные поклоны на все четыре стороны света.

Этот подвиг поистине можно сравнить с подвигами христианских святых первых веков – столпников, которые целыми месяцами, а то и годами стояли на камнях и возносили свои молитвы за весь мир к Господу Богу.

vkartinkah118_4Еще один известный случай, связанный с блаженной Ксенией, – это чудо с кирпичами. Однажды рабочие, строившие новую каменную церковь на Смоленском кладбище, заметили, что кто-то по ночам приносит наверх возводимого здания целые груды кирпича. После долгих недоумений, строители решили подсмотреть, кто же этот чудесный помощник. Оказалось, что этот нелегкий труд взяла на себя блаженная Ксения. Весть об этом быстро облетела весь Петербург, тем самым, сделав святую еще более уважаемой горожанами. За духовные подвиги Господь наградил блаженную Ксению даром прозорливости.

Со временем люди стали замечать, что в каком бы доме или семье ни побывала святая угодница Божия, там обязательно происходило какое-нибудь счастливое событие. Торговцы, например, приметили, что если блаженная Ксения заходила к кому-нибудь в лавку (где до этого дела были плохи) и брала там какую-нибудь незначительную вещь, то торговля сразу же налаживалась. Извозчики, со своей стороны, считали, что если к кому-нибудь из них садилась святая и проезжала хотя бы несколько шагов, то этому экипажу целый день везло на работу и выручку. Именно поэтому, при виде святой Ксении, они буквально наперегонки предлагали ей проехать в своем экипаже. Матери с младенцами также заметили, что если блаженная погладила или приласкала их заболевшего ребенка, то недуг сразу проходил и дитя выздоравливало. Каждому святая угодница Божия старалась помогать, чем может, при этом, подавая собой пример благочестивой жизни.

В таких духовных подвигах и служении Богу и людям блаженная Ксения прожила сорок пять лет. Точной информации об обстоятельствах ее кончины, к сожалению, не имеется. Вероятно, она скончалась не ранее 1794 и не позднее 1806 годов. Похоронена блаженная на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга, к югу от храма во имя Смоленской иконы Божией Матери.

Почитание святой Ксении Петербургской началось еще при ее земной жизни, а после ее кончины лишь усилилось. В 1988 году она была канонизирована Поместным Собором Русской Православной Церкви в чине блаженной.

Рисунки Екатерины Гавриловой

Журнал «ФОМА»

Больше, чем монастырь

Невский монастырь и изначально был непохожим на другие обители: основанный императором, а не возросший подле святого подвижника; в центре большого города, а не «на воле», где легче отрешиться от суеты.

Больше, чем монастырь

300 лет со дня основания Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры, которые мы отметили в 2013 году, можно условно разделить на три неравные части. Первые 205 лет — время основания, возрастания и расцвета обители, следующие 70 — период постепенного разгрома и 25 последних — время возвращения… Возможно ли за 25 лет восстановить то, что уничтожалось почти в три раза дольше? Невский монастырь и изначально был непохожим на другие обители: основанный императором, а не возросший подле святого подвижника; в центре большого города, а не «на воле», где легче отрешиться от суеты. И сейчас Александро-Невская Лавра очень отличается от других лавр Русской Православной Церкви. Здесь больше туристов, чем монахов, здесь надгробные памятники могут находиться совсем не на своих исторических местах, здесь в некоторых храмах и бывших лаврских зданиях до сих пор — музеи и магазины. Здесь есть концертная площадка и библиотека, гостиницы и общественные организации, без малого десяток мастерских. Здесь продают множество сувенирной продукции, иконы, книги и самый вкусный в городе хлеб. Здесь шумно и многолюдно — но, как ни парадоксально, тихо и сокровенно. В Лавру приводят гостей показать достопримечательности, в Лавру приезжают с детьми на веселые праздники Рождества. Лавру помнят как оплот веры в трудные безбожные времена, в Лавре находят духовников… Что прошла Александро-Невская Лавра за годы своего возрождения? Попробуем увидеть этот путь.

Памятник князю

Представим себя пассажиром метро, выходящим на площадь Александра Невского. Первое, на что он натыкается взглядом, — серый конный памятник правителю Новгорода. Не святому, нет, здесь Александр Ярославич изображен в другом качестве. Это князь советского эпоса, тот военный и политический деятель, чей образ со второй половины 1930‑х годов культивировался в исторической литературе, в кинематографе, в государственной пропаганде, особенно активизировавшейся в годы Великой Отечественной войны. Самой площади название было дано в 1952 году — еще при Сталине. И именно в его правление произошло окончательное раздвоение образа великого князя. Один Александр Невский — праведник, святой. Второй — защитник государства, идеальный военачальник, образец для современного «слуги государева». Не случайно и монумент был открыт не 12 сентября (день перенесения мощей Александра Невского), не 15 июля (день памяти Невской битвы, на месте которой, как думал царь Петр I, он основал монастырь), а 9 мая 2002 года, в День Победы.
Современный образ площади — еще одно противоречие. Иван Егорович Старов создал в конце XVIII века единый архитектурный комплекс, выражающий идею открытости, развернутости Александро-Невского монастыря к миру. Нужно было обладать большой долей самоуверенности, чтобы неравновесно центрировать старовский раскрытый полукруг стилистически инородной и перестраивающей композицию площади конной скульптурой. Нельзя не согласиться и с закономерностью вопроса, возникающего у общественности, — зачем нужен здесь каменный памятник Александру Невскому, если буквально через дорогу находится гораздо более величественный и древний памятник — монастырь его святого имени? Разве только для того, чтобы показать, насколько многогранна его личность.
Сам благоверный князь «вернулся» в обитель 3 июня 1989 года. Мощи, прибывшие из Казанского собора, встречало у входа в монастырь все петербургское духовенство. Дорога от Троицкого собора до площади была усыпана цветами, а воздух пронзал несмолкающий перезвон всех петербургских (тогда еще не очень многочисленных) колоколов. Любопытно заметить тут, что в начале 1990‑х годов Троицкий собор был чем-то вроде (говоря еще не забытым языком ГУЛАГа) «перевалочного пункта» для святых останков почитаемых русских угодников Божиих. В 1990–1992 годах в Лавре покоились мощи соловецких чудотворцев Зосимы, Савватия и Германа, дожидаясь, когда родная обитель будет готова их принять. В 1991 году около месяца в обители пребывали — перед возвращением в Дивеевский монастырь — останки преподобного Серафима Саровского.

«Бабочка» и «кувшинка»

Александро-Невская Лавра похожа на бабочку, приземлившуюся на большой лист кувшинки. Раньше вся «кувшинка», обрамленная рекой Монастыркой, принадлежала «бабочке». Теперь каменное «насекомое» владеет только своим «телом». И дома по берегу Обводного канала, и комплекс зданий между Чернорецким переулком и Лаврским проездом, и огромный лаврский некрополь — все это в ведении светских организаций. С некоторыми «потерями» монастырь смирился, а по некоторым другим ведется тихая дипломатическая работа, которая периодически громко отзывается в СМИ.
Перечитывая документы и публикации 20–25‑летней давности, трудно отделаться от мысли: как же медленно меняется общество. 2 октября 1990 года Президиум Ленгорисполкома выпустил решение «Об использовании зданий и помещений Александро-Невской лавры». Этот документ фактически предписывал постепенное возвращение Церкви всех зданий исторического комплекса монастыря. Помещения Лавры занимали (некоторые занимают и по сей день) самые разные учреждения: Музей городской скульптуры, ЦНИИ «Прометей», Станция переливания крови, ремонтно-строительный трест, Ленавтотранс, психиатрическая больница, Леноблжилпроект… Все они не хотели покидать обжитые места и сопротивлялись выселению. На территории самого монастырского каре дольше всех продержался «Прометей». Последние помещения — Исидоровскую церковь (придел святого Исидора Пелусиота, пристроенный в конце XIX века к Фёдоровской церкви) и Северо-Западную (Ризничную) башню — он освободил только в 2006 году.
Раньше Александро-Невской Лавре принадлежало несколько зданий в центре Санкт-Петербурга. Например, по адресу Синопская набережная, 22, находился доходный дом монастыря, построенный в 1860–1861 годах архитектором Карлом Брандом и снесенный, после долгих лет запустения, осенью 2003 года. Теперь на его месте стеклянный новодел бизнес-центра «Синоп». Два здания, которыми завершается Невский проспект (дома 177 и 190) — тоже доходные дома, часть комплекса построенных Старовым зданий. Теперь в этих строениях располагаются аффилированные с Церковью, но никакого к монастырю отношения не имеющие коммерческие организации. Ближе к Обводному каналу — сохранившиеся и по сей день хлебные амбары Лавры. Другие амбары, которых нет теперь и в помине, — на Калашниковской (ныне Синопской) набережной. Еще один элемент изначального проекта — здание богадельни (Чернорецкий переулок, 2) — занимают мастерские Музея городской скульптуры. Музей располагается и в соседней постройке — бывшем здании Певческого корпуса (Невский проспект, 179).
_SVM2288.jpg
Алексей Одинцов, помощник наместника по реставрационной работе
Впрочем, Надвратную церковь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» монастырю удалось вернуть. Выглядывая из-за гранитного плеча Александра Невского, отгоняя неуютно суетящуюся перед ней стаю машин, этот шедевр Старова стоит, как форпост далеко впереди главного монастырского городища. Скорбященскую церковь официально передали епархии в апреле 1994 года. В правом приделе — теперь церковная лавка, в левом и на втором этаже какое-то время размещалась иконно-киотная мастерская. Храм уже отреставрирован и освящен. Поскольку Скорбященская церковь расположена вне монастырских стен, она стала «венчальной» (по уставу в монастыре венчаться нельзя).

Сказка про белого бычка

За Скорбященским храмом вас обступают стены двух музейных некрополей и стайки нищих. Осенью здесь бывает много голубей… Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы первой встречает входящего в лаврское каре. Встречает — и тут же словно отходит в сторону, за железную загородку, поскольку она до сих пор монастырю чужая, находится в ведении Музея городской скульптуры. Нелепая ситуация. Если Свято-Троицкий собор — голова нашей «бабочки», то шедевр Трезини, заложенный в 1717 году, — ее сердце. Лавра началась в день Благовещения. Первая Литургия была отслужена в деревянной Благовещенской церкви, а ее каменная преемница — самая ранняя постройка нынешнего монастырского комплекса… Но сегодня монастырь не может даже отремонтировать храм. Благовещенская усыпальница на фоне обновленных к юбилею соседних корпусов выглядит особенно сиротливо.
Еще в январе 1991 года директор Музея городской скульптуры Владимир Тимофеев обратился к митрополиту Иоанну (Снычеву), призвав его к сотрудничеству в деле сохранения исторических и художественных ценностей на территории Лавры. Благовещенскую усыпальницу Владимир Николаевич предложил сберечь «как исторически сложившийся мемориально-исторический музей». Фактически это означало: музей ее отдавать не желает. Владыка Иоанн на это ответил: «Александро-Невская Лавра является достоянием всей Русской Православной Патриаршей Церкви, а потому вопрос о размещении в зданиях других учреждений не является правомочным».
С тех пор «диалог Церкви и музея» напоминает сказку про белого бычка. Церковь говорит: «В храме должны совершаться богослужения». Музей отвечает: «Нет, это сложившийся мемориально-исторический комплекс». Действительно, перед тем, как в феврале 1933 года Леноблсовет реквизировал Благовещенский храм «для оборудования хранилища надгробной скульптуры», комиссия по организации мемориального некрополя констатировала: к моменту передачи храм уже являлся музеем, ведь в нем хранятся десятки надгробий XVIII–XIX веков, представляющих исключительную ценность. Однако до закрытия Благовещенской церкви в ней практически каждый день совершались богослужения. Сама история, таким образом, показывает, что сосуществование музея и храма вполне возможно.
В 2013 году на уровне Смольного принято решение о передаче второго этажа храма в оперативное управление монастырю. Но в какой форме — имущественного владения, бессрочной и безвозмездной аренды или совместного пользования — это уже решать правоведам из администрации Санкт-Петербурга. Пока в храмах Лавры (кроме Благовещенского, музею принадлежат Тихвинский и Лазаревский) проводятся не богослужения, а музейные выставки, в Тихвинском располагается офис музея. А Тихвинское и Лазаревское кладбища остаются экспозицией кладбищенской скульптуры, а не местом поклонения великим предкам и местом их земного упокоения…
6ca19d95.jpg
Поднятие колоколов на звонницу Свято-Троицкого собора. 6 декабря 2012 года

Реставрационные чудеса

В 1990‑е годы в Александро-Невской Лавре сложилась парадоксальная ситуация. Монастырь уже существовал не только де-юре, но и де-факто, появился наместник и первые насельники, а главный храм обители — Свято-Троицкий собор — продолжал функционировать как обычный приход. С 1989 года в нем действовала воскресная школа, при ней детский хор. Священники собора (поразительный для позднесоветской истории факт!) три раза в неделю занимались с ребятами из обычной общеобразовательной школы. Приходские клирики окормляли наркологический диспансер и больницу № 17, ученики воскресной школы посещали дома инвалидов, престарелых, одиноких и больных людей. Швейная мастерская, столовая, реставрационные мастерские…
Все эти начинания не пропали даром: и когда 3 ноября 1997 года Свято-Троицкий собор был передан монастырю, в том или ином виде они сохранились и обрели свое место на карте обители. Когда архимандрит Назарий (Лавриненко) (ныне епископ Кронштадтский) стал наместником монастыря, как рассказывают старожилы, первым делом он выяснил, какие именно мастерские и службы находились в обители в ее лучшие годы, и решил возродить самые важные из них. Сейчас в Просфорном корпусе располагаются издательство и паломническая служба, а в здании церкви Сошествия Святого Духа — духовно-просветительский центр.
У каждого из монастырских зданий своя история, своя «вторая жизнь», подаренная реставраторами.
— Есть объекты, которые являются воплощением какой-то идеи, — рассказывает Алексей Одинцов, помощник наместника по реставрационной работе. — Например, крестильный храм Иоанна Предтечи в крипте Свято-Троицкого собора. Он не существовал раньше, а родился из случайно оброненной фразы, дескать, почему бы у нас не крестить полным погружением взрослых. Как о большом успехе, можно говорить о реставрации живописи Троицкого собора. Воплощение научной реставрации — это Фёдоровская церковь. Что собой представляет этот храм? Целый комплекс художественных, архитектурных, археологических памятников. Это и академическая живопись конца XIX века со множеством цитат из самых разных источников — от Сикстинской капеллы до гравюр Дюрера, и надгробные плиты грузинских царевичей. То, что храм находится в глубине монастыря и не является значимой туристической величиной, позволяет нам работать медленно, не торопясь и по всем правилам. Здесь мы применяем самые современные технологии, следуем всем рекомендациям КГИОПа и Академии художеств. Это можно назвать перфекционизмом. Но лучше сделать идеально, чем все время подстраиваться под изменчивый мир.
Алексей Одинцов называет возрождение обители чудом. И для него это не риторический прием. «В критических ситуациях, — говорит он, — всегда появляются люди, которые помогают техникой. Нужен тракторист, Господь посылает трудника-тракториста, нужен мозаичник — посылает и его. Часто нас поддерживает… погода. В тот год, когда мы перекладывали уличные тепловые коммуникации, мы наткнулись на кабели, которые не были указаны ни в одной подземной съемке. Пришлось остановиться на почти трехмесячное согласование, и за все три месяца не было ни одного дождя, ни заморозков, ни снегопадов. Разве не чудо?»

Главное — в душах людей

«Возрождается религиозная обитель, и великая красота возвращается в мир. Красота, воплощенная не только в камне и красках, но, главное, — в душах людей». Такими словами заканчивается акт о передаче помещений Александро-Невской Лавры ГПМК «Прометей», состоявшейся 23 ноября 1996 года. Слова нетипичные для официального документа и очень точные. Именно возрождение монашеской жизни было по сути наиважнейшим событием середины 1990‑х годов.
-(1928.).jpg
Братия Александро-Невской Лавры (1928 год)
Официальное постановление Священного Синода от 25 ноября 1994 года гласило: «Благословить открытие в Санкт-Петербурге Александро-Невской Лавры для возрождения в ней монашеской жизни». Однако первые насельники появились в возрожденной обители только после 31 июля 1995 года, когда «Прометей» освободил часть второго этажа Духовского корпуса. Их было всего 12 человек. Все — выпускники Санкт-Петербургских Духовных школ. Наместником был назначен архимандрит Кирилл (Начис). Именно при нем монастырю вернули Никольскую кладбищенскую церковь, в которой в сентябре того же года прошло первое богослужение. В декабре 1995 года он подписал договор с «Прометеем» о совместном пользовании помещениями Лавры… Архимандрит Кирилл находился уже в преклонных годах, был не очень здоров и поэтому попросил освободить себя от должности наместника. Не так уж много он успел сделать за короткое время управления монастырским хозяйством. Но авторитет и духовная мощь этого человека — бывшего узника нацистских и советских лагерей, опытного пастыря, духовника епархии — сыграли ключевую роль во внутреннем возрождении обители и становлении монашеской жизни. Ведь именно он принимал исповедь и присягу у всех будущих священников. Архимандрит Кирилл скончался в 2008 году, в первый день Великого поста (10 марта). «Прослужив за свою священническую жизнь в восьми храмах, восстанавливая полноценную духовную жизнь в разрушенных приходах, он оставался духовным пастырем для каждого, кто приходил к нему в храм за молитвой и за советом, — так вспоминала в некрологе духовная дочь отца Кирилла писательница Ольга Ковалевская. — Люди по жизни так и шли вслед за ним из одного храма в другой…»
Тоже 10 марта, но уже 2011 года, ушел из жизни еще один из наставников монастырской братии, духовник Лавры архимандрит Елеазар (Иванов). Прощаясь с ним, владыка Назарий сказал: «Умер наш отец, духовник — мы осиротели в первую седмицу Великого поста. Господь забрал его в самое монашеское время. До последнего дня он служил Господу, исповедовал своих чад… Даже своим уходом он еще раз показал нам: каждый всегда должен быть готов к смерти». Осталось много популярных богословских статей, написанных рукой архимандрита Елеазара (некоторые из них опубликованы в «Вестнике Александро-Невской Лавры»). Все они — собрания заметок, записей наподобие дневниковых, духовно-житейских наблюдений. Так пишут люди занятые, у которых нет досуга для написания обстоятельных трактатов. Только афористичная краткость, только ясность мысли. В своем нравственном богословии архимандрит очень строг. В своих оценках некоторых явлений современной жизни — безжалостен.
fbb6e5f3.jpg
Братия Александро-Невской Лавры (2011 год)
Численность братии сегодня едва превышает 50 человек. Но Александра-Невская Лавра — это не только монахи. В этом вы убедитесь, прочитав другие статьи специального выпуска, посвященного Лавре.
Автор: Тимур Щукин
Фото: Артемий Костров, Станислав Марченко, Михаил Манин
Специальный выпуск журнала «Вода живая» (2013 г.) с дополнениями

Александро-Невская Лавра. Краткая историческая справка

Краткая история.

История знает два пути возникновения монастырей: первый путь — когда иноческие обители вырастают сами, на иноческих подвигах праведных отшельников в пустынных местах; другой путь — когда монастыри созидаются ревнителями Церкви, преимущественно вблизи городов как церковные твердыни для охранения и распространения христианской веры и христианской культуры. Возникновение Александро-Невской Лавры, без сомнения, шло по этому последнему пути.

Существует версия, что Петр I выбрал место для будущего Петербургского монастыря еще в 1704 году, однако военное противостояние со шведами в то время не дало царю реализовать задуманное. Уже в 1710 году, после взятия Выборга, Петр, инспектируя постройку северной столицы, указал на место, где «непременно быть монастырю».

Место, как считается, было выбрано Петром не случайно. Предания связывают с ним историческое сражение 15 июля 1240 года, когда новгородцы во главе с князем Александром Ярославичем (прозванным «Невским» как раз после этой битвы) разгромили войско ярла Биргера. Правда, знаменитая битва произошла не здесь, а в устье реки Ижоры, выше по Неве, где еще в 16 в. была срублена деревянная церковь в память победы над шведами. Одна из старинных легенд гласит, что «Александров храм», как называли в народе Лавру, построен на том месте, где перед сражением со шведами русский воин Пелгусий увидел во сне святых благоверных князей Бориса и Глеба, которые сказали ему, что спешат на помощь «своему сроднику» Александру.

Тем не менее, легенда существовала, и, может быть, основанием для нее послужила другая битва — 18 мая 1301 года, когда новгородцы, которых вел сын Александра — князь Андрей, вновь разгромили шведов и разрушили построенную ими в 1300 году крепость Ландскрону, стоявшую близ тех мест, где сейчас находится Александро-Невская Лавра.

Точная дата начала работ по строительству монастыря неизвестна. В 1712 году была заложена первая деревянная церковь, а 7 апреля (25 марта по старому стилю) 1713 года, когда она была освящена, является днем, с которого обитель считает начало своего бытия.

Первым членом братства Александро-Невского монастыря был его настоятель, архимандрит Феодосий (Яновский). Он был назначен настоятелем в монастырь, когда в нем не было еще ни одной живой души.

Александро-Невский монастырь был задуман Петром, как благотворительное, исправительное, учебное и лечебное заведение. Здесь предполагалось устроить приют для увечных и отставных воинов, для инвалидов Северной войны, душевнобольных, устроить при монастыре госпиталь, в котором должны были нести послушание все иноки, а так же учредить лечебно-исправительное заведение для принудительного лечения пьяниц. Эти намерения так и не были осуществлены. При монастыре была создана типография, а так же учреждена Славянская школа, для обучения грамоте «детей служительских», сирот, и других в возрасте от 5 до 13 лет. В 1726 году, на основе этой школы была создана Славяно-греко-латинская академия, позднее преобразованная в Санкт-Петербургскую Духовную Академию.

В 1723 году Петр I, вновь посетив новый монастырь, принял решение перенести сюда из Владимира мощи святого благоверного князя Александра Невского.

12 сентября (30 августа по старому стилю) 1724 года, в третью годовщину Ништадского мира, останки князя были торжественно перенесены в Петербург и помещены на второй этаж Благовещенской  церкви, церковь 2-го этажа стала носить имя св. князя Александра Невского. Существует предание, согласно которому Петр I лично внес туда раку с мощами.

Позднее, по окончании строительства главного монастырского храма – собора в честь Святой Троицы, останки св. князя были торжественно перенесены в собор. Над ними была установлена великолепная серебряная рака, сооруженная в 1752 г. по указу Елизаветы Петровны и украшенная надписями авторства Михаила Ломоносова. Саркофаг был укрыт чеканными барельефами, повествующими о важнейших событиях из жизни св. князя. В 1743 г. Елизавета Петровна учредила праздничный крестный ход из столичной кафедральной церкви в Александро-Невский монастырь. С тех пор ежегодно 12 сентября (30 августа по старому стилю), по окончании литургии все столичное духовенство с хоругвями и иконами направлялось по Невскому проспекту к обители, где торжественно совершало молебен святому благоверному князю Александру.

Следующим важным этапом в истории монастыря стало 18 декабря 1797 года, когда он получил статус лавры (то есть важнейшего по статусу монастыря), и стал именоваться Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра.

Братия Александро-Невского монастыря большей частью не была постоянной. Как правило, это были монахи других, провинциальных монастырей, проходившие послушание в столичном монастыре. Такое послушание продолжалось обычно десять лет. Александро-Невский монастырь был своего рода подготовительным этапом для высшего духовенства. Постриженики монастыря часто направлялись отсюда в другие епархии для занятия высоких должностей.

Монахи Александро-Невской лавры занимались миссионерской деятельностью среди языческих народов. После возвращения из Китая здесь некоторое время жил о. Иоакинф (Бичурин), бывший в 1807-1820 гг. начальником русской духовной миссии в Пекине. Здесь он готовил к изданию свои труды, имевшие огромное значение в деле становления мировой синологии. О. Иоакинф (умер в 1852 г.) похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Подвиг миссионерского служения в Америке нёс монах Гедеон, трудившийся в 1804-1807 гг. в составе православной миссии на острове Кадьяк, и многие другие.

Александро-Невская Лавра была резиденцией столичной духовной власти и местом частых паломничеств Царской Фамилии. Здесь нередко совершались торжественные богослужения в присутствии Августейших особ, и поэтому все монастырские строения и храмы отличались пышностью и великолепием. Монастырские кладбища были самыми привилегированными в Петербурге.

После 1917 года для Лавры наступили тяжелые времена.

Вплоть до 1922 года Александро-Невская лавра оставалась резиденцией Петроградского митрополита Вениамина. Лишь после его расстрела 7 июля 1923 года было вынесено распоряжение о передаче всех жилых помещений и служб лавры в ведение Губоткомхоза. Храмы были оставлены верующим, организованным в двадцатки. С закрытием в 1926 году церкви Успения Богородицы в Митрополичьем доме началось упразднение лаврских храмов. Через десять лет все монастырские церкви были ликвидированы. К 1936 году на территории лавры находилось семнадцать учреждений, в том числе две средние школы, детский дом культуры, автошкола, институт народов Севера, пять рабочих общежитий, институт Гипрогор, фабрика венских стульев и т.д. В Троицком соборе, закрытом в 1934 году, помещался склад универмага «Пассаж».

12 мая 1922 года, в разгар «изъятия церковных ценностей в пользу голодающих», была вскрыта рака с мощами св. блгв. кн. Александра Невского. Рака была изъята и помещена в Государственный Эрмитаж, где находится и поныне. 20 ноября того же года были изъяты и св. мощи, которые долгое время находились в музее истории религии и атеизма. Мощи были возращены в собор Лавры в 1989 году.

В 1933 году была закрыта Благовещенская церковь. Её первый этаж был передан Музею городской скульптуры, а второй в 1935 году был разделён на отдельные помещения. В 1948-1949 годах оба этажа Благовещенской церкви занял Музей городской скульптуры.

Возвращение храмов и помещений Лавры началось формально в 1996 году. Растянулось на 12 лет. На сегодня возращены Церкви основные помещения, кроме Благовещенской церкви, которая до сих пор находится в ведении Музея городской скульптуры, а также два кладбища – Лазаревское и Тихвинское (в ведении музея городской скульптуры).

С 1996 года Лавра является действующим мужским монастырем Санкт-Петербургской епархии.

Постройка.

Александро-Невская Лавра — один из старейших архитектурных ансамблей Санкт-Петербурга.

Архитектором проекта стал Доменико Трезини, представивший монастырский комплекс как резиденцию, учреждение и дворец вместе взятые. Идея была сохранена, несмотря на то, что над созданием одного из крупнейших архитектурных ансамблей города трудились многие талантливейшие архитекторы своего времени: Теодор Швертфегер, Михаил Земцов, Иван Старов и другие. Строительство монастыря продолжалось почти весь XVIII век и было завершено лишь к 1790 году.

С 1712 года основное строительство велось вокруг только что заложенной деревянной церкви. Создавалась Подмонастырная слобода. Разворачивавшееся строительство настоятельно требовало прямой связи со строившимся центром города, его Адмиралтейской частью, а также прямого сообщения со старой Новгородской дорогой. Так было положено начало будущему Невскому проспекту. Согласно легенде, для ускорения работ, просека по линии будущего Невского проспекта прорубалась с двух сторон. Со стороны Александро-Невской Лавры работали русские монахи, а с противоположной стороны навстречу им продвигались пленные шведские солдаты. Когда обе группы встретились, выяснилось, что была допущена ошибка в расчётах, и получился изгиб (в районе современной площади Восстания). Однако она не соответствует действительности, поскольку ученые, ссылаясь на документы тех лет, утверждают, что проспект изначально строился как две разные дороги, которые даже назывались по-разному, и соединили их впоследствии принудительно.

В 1716-1717 годах крупнейшим русским гравером первой половины века А. Ф. Зубовым была создана знаменитая «Панорама Петербурга». Панорама дополнялась одиннадцатью малыми гравюрами, на которых показаны главнейшие сооружения, не уместившиеся на центральной Панораме. Первой была гравюра с надписью «Монастырь святого Александра Невского».

Каменное строительство на правобережье Черной речки (ныне р. Монастырка) началось в 1717 году и возглавлять его было поручено лично А. Д. Меншикову.

Трезини лично руководил «каменным делом» только первые годы. Его помощником становится с начала 1720 года Теодор Швертфегер, с именем которого связан большой период строительства монастыря и первое изменение его генерального плана. Дело в том, что Трезини спроектировал главный вход в монастырь со стороны Невы, то есть с востока, там, где по церковным канонам, должен быть алтарь. Эта ошибка вынуждала пересмотреть проект. Хотя Трезини с 1720 года почти полностью отошел от строительства монастыря, тем не менее, весьма вероятно его участие в переделке проекта вместе с Швертфегером.

Здание двойной Благовещенской — Александро-Невской церкви — первое по времени каменное сооружение ансамбля, один из самых характерных памятников петербургской архитектуры начала XVIII века. Верхний храм освящен в честь св. князя Александра Невского (там до перенесения в Свято-Троицкий собор находилась рака с мощами св. князя), в нижнем этаже изначально предполагалась монастырская трапезная, однако впоследствии планы переменились. Нижний храм был освящен во имя Благовещения Пресвятой Богородицы 25 марта 1725 года. Здесь же была устроена усыпальница для погребения членов царской семьи и именитых вельмож. Первое захоронение здесь состоялось 24 октября 1723 года, когда в Благовещенской усыпальнице была похоронена вдовствующая царица Прасковья Фёдоровна (вдова старшего брата Петра I – царя Иоанна V Алексеевича), сюда же перенесли из Лазаревской усыпальницы останки любимой сестры Петра I царевны Натальи Алексеевны и его сына – царевича Петра Петровича.

Благовещенская церковь стала своеобразным памятником «эпохи дворцовых переворотов»: здесь ещё в 1746 году была похоронена внучка Иоанна V, Анна Леопольдовна, мать императора Иоанна Антоновича, свергнутого с престола в 1741 году, а в июле 1762 года в центральной части усыпальницы был погребён внук Петра I император Петр III (впоследствии его прах перенесен в Петропавловский собор по указу Павла I).

Здесь же и могила графа Алексея Григорьевича Разумовского. Простой казак, полюбившийся императрице Елизавете Петровне, стал её фаворитом и тайно был повенчан с нею.

Громким событием стали похороны в Благовещенской усыпальнице генералиссимуса А.В. Суворова 12 мая 1800 года. Предание гласит, что, когда катафалк, накрытый высоким балдахином, остановился перед лаврскими воротами, петербуржцы, провожавшие Суворова в последний путь, испугались, что ворота окажутся слишком узкими и катафалк в них застрянет. И в этот момент один из ветеранов, участвовавший в военных походах Суворова, с уверенностью заявил: «Не бойтесь, пройдет! Он везде проходил!» В ворота катафалк действительно проехал благополучно. Над местом погребения, согласно воле полководца, была установлена каменная плита с надписью: «Здесь лежит Суворов» (эту эпитафию Суворов избрал себе сам).

В 1933 году Благовещенская церковь была закрыта. Её первый этаж был передан Музею городской скульптуры, а второй в 1935 году был разделён на отдельные помещения. В 1948-1949 годах оба этажа Благовещенской церкви занял Музей городской скульптуры.

Реставрация Благовещенской усыпальницы началась во время войны, когда на территории лавры размещался военный госпиталь. Художники в ноябре 1942 года привели в порядок могилу Суворова, оформив её живописными панно и флагами. Сюда, к могиле великого полководца, приходили воины, отправлявшиеся на защиту Ленинграда.

Принятие Правительством Санкт-Петербурга решения о передаче Александро-Невской Лавре Благовещенской церкви было озвучено вице-губернатором города В.Н. Кичеджи на праздновании дня рождения Лавры 7 апреля 2013 года, однако храм по-прежнему находится в ведении музея. В 2014 году по благословению наместника Лавры епископа Кронштадтского Назария у стен Благовещенской церкви проходили молитвенные стояния за возвращение монастырю.

Благовещенскую церковь с Троицким собором связывает Духовской корпус Александро-Невской лавры. Строительство этого корпуса началось в 1717 году в соответствии с проектом архитектора Доменико Трезини. Предложенное им решение плана тремя уступами представляет особый интерес. С помощью этого композиционного приема, повторенного и в Федоровском корпусе, Трезини усилил черты живописности, присущие всему монастырскому ансамблю. В 1820 — 1822 годах архитектор Василий Петров перестроил часть Духовского корпуса, устроив здесь новую монастырскую церковь Сошествия Святого Духа. Духовская церковь использовалась для погребений вплоть до начала XX века. Всего в ней было совершено 172 захоронения. 1 февраля 1881 года в Свято-Духовской церкви при огромном стечении народа отпевали писателя Ф. М. Достоевского.

Свято-Духовский храм был закрыт последним на территории обители, в январе 1936 года, его интерьеры были полностью уничтожены, на месте усыпальниц размещена котельная.

В 2001 году Духовской корпус вернули Лавре. В настоящее время в нем находятся братские кельи, а в помещении церкви — духовно-просветительский центр «Святодуховский», начавший свою работу в январе 2003 года. Так же в Духовском корпусе освящен новый домовый храм в честь святителей Иркутских Иннокентия и Софрония, работы в котором велись с 2000 г.

Главной заботой строителей была центральная соборная церковь. Строительство ее началось еще при жизни Петра I, в мае 1722 года. Тогда спешно сделали фундамент — за двадцать дней — в июне состоялась торжественная закладка Свято-Троицкого собора. Все внимание Швертфегер отдал этому зданию, строившемуся уже только по его проекту, который в дальнейшем, когда мастер отстранился от работ, продолжали другие архитекторы. К 1731 году собор «вчерне» был готов, однако при осадке здания в сводах образовались трещины, и работы пришлось остановить, а в последствии собор было приказано «разобрать до подошвы», что и было сделано в 50-х годах XVIII в.

Разработка нового проекта собора была поручена в 1774 году архитектору Ивану Старову. Сооружение собора и его внешняя отделка были завершены к 1788 году, а роспись стен, сводов и купола закончена к августу 1790 году. В 1782 году на одной из двух двухъярусных башен-колоколен установлены куранты; на другой башне был повешен 13-тонный колокол, отлитый в 1658 году для Иверского монастыря.

Торжественное освящение собора во имя Святой и Живоначальной Троицы и перенесение в него мощей святого князя Александра Невского состоялось 12 сентября (30 августа по старому стилю) (Общегородской праздник — день перенесения мощей св. блг. кн. Александра Невского) 1790 года.

Собор отличался богатым внутренним убранством. Его росписью и отделкой занимались выдающиеся художники и скульпторы того времени. Картины Ван Дейка, Бассано, Гверчино, Строцци и других были переданы в собор из Эрмитажа в 1794 году по указанию Екатерины II. В алтаре, за престолом, находился образ Благовещения Пресвятой Богородицы кисти Рафаэля Менгса. Над южными вратами — картина «Спаситель Благословляющий» Антониса ван Дейка, на восточной стене — «Воскресение Христово» Питера Пауля Рубенса. Ко дню освящения Екатерина II подарила также образ «Моление о чаше», отчеканенный из золота в Италии.

20 декабря 1933 года собор был закрыт, его помещения сдали в аренду различным организациям, живопись передали в Музейный фонд. Собор был возвращен Церкви в 1956 г., с 1957 по 1997 год он действовал как приходской храм.

3 июня 1989 года из Музея истории религии и атеизма в Свято-Троицкий собор были возвращены мощи святого Александра Невского. В настоящее время в соборе находятся многие почитаемые верующими иконы и святыни.

Перед входом в собор находится «Коммунистическая площадка». Ранее здесь существовал партерный сад, который отделял Троицкий собор от Митрополичьего дома. Самые первые захоронения на этом месте относятся к июлю 1917 года, когда перед папертью Троицкого собора были погребены казаки, погибшие при разгоне большевисткой демонстрации. Из-за этого образовавшееся кладбище первое время именовалось Казачьим. В течение 1920—1930-х годов на кладбище были похоронены многие участники революционного движения, Гражданской войны, партфункционеры ВКП(б), чекисты, милиционеры. По этой причине  появилось новое название кладбища — Коммунистическая площадка. В 1930-х годах здесь так же были погребены видные учёные, выдающиеся врачи и общественные деятели.

Захоронения, прекращенные в конце 1930-х годов, были возобновлены в период Великой Отечественной войны, когда на Коммунистической площадке были погребены участники битвы за Ленинград. Всего здесь расположено около 340 могил. В 2005 году на кладбище был открыт памятник «Торжество православия», воздвигнутый в память всех пострадавших за православную веру — духовенству и мирянам. Монумент представляет собой большой новгородский крест. В 2009 году кладбищу вернули название Казачьего.

Федоровский корпус Александро-Невской лавры расположен к югу от Троицкого собора. В 1791 году в первом ближнем к собору флигеле устроили большую Кавалерскую залу для собраний кавалеров ордена Александра Невского. Так же в 2007 году на втором этаже корпуса была открыта домовая церковь в честь преподобного Серафима Вырицкого (прославленного Русской православной церковью в 2000 г.). Церковь построена на месте бывшей кельи преподобного Серафима в Лавре.

Тождественный по плановому решению Духовскому корпусу, Федоровский корпус заканчивается Федоровской церковью, которая соответствует Благовещенской и оформляет юго-восточный угол монастырского каре. Постройку корпуса начинал Швертфегер, а продолжил талантливый итальянский архитектор Пьетро Антонио Трезини, он же заложил по собственному проекту в 1745 году двухэтажную Федоровскую церковь. К 1767 году отделка церкви была закончена, в 1770 году верхний храм был освящен во имя святого князя Феодора, брата святого Александра Невского, а нижний во имя святителя Иоанна Златоуста. В середине XIX в. оба храма были переделаны и освящены: верхний — во имя Святителя Николая Чудотворца, нижний — во имя святого князя Феодора. В нижнем храме с 1806 года производились захоронения, он служил усыпальницей для членов грузинской царской фамилии и епископов.

Одним и самых знаменитых является надгробие царевича Теймураза Багратиони, сына последнего царя Картли-Кахетии Георгия XII. Теймураз был выдающимся ученым, переводчиком и руствелологом (отрасль грузинского литературоведения, посвященная творчеству Ш. Руставелли), собирал старинные рукописи, исторические документы, гражданские акты и другие культурные реликвии грузинского народа, находившиеся, главным образом, на руках у высланных знатных грузин; покровительствовал писателям и поэтом своей страны; собирал их произведения. В результате он создал в Петербурге богатейшую библиотеку с редчайшими экземплярами рукописей и книг, которую вдова его пожертвовала, согласно завещанию мужа, Петербургской академии наук. В этой библиотеке, в частности, хранится древний рукописный экземпляр «Витязя в тигровой шкуре». Теймураз был прекрасным знатоком поэмы Шота Руставели, которую снабдил обширными комментариями.

Он же – первый переводчик Пушкина. В 1830 году он перевёл на грузинский язык стихотворение «Ангел» («В дверях Эдема ангел нежный…»).

Теймураз Багратиони вёл настолько плодотворную научную и литературную работу, что в 1837 году он был избран почётным членом Петербургской академии наук. Ещё до этого он был избран членом «Академии свободных искусств» Франции и Антикварных обществ Парижа и Дании (1831 г.) Он – первый грузин-академик.

После смерти был похоронен в Федоровской церкви Александро-Невской лавры, однако в 1937 г. его прах был перенесен в Лазаревскую усыпальницу.

Здесь же был похоронен его старший брат Давид Багратиони, который после смерти царя Георгия XII объявил себя правителем Картли-Кахетии Давидом XII, но был смещен, арестован и вместе с семьей насильно выслан в Россию. Занимал почетное место в Сенате Российской империи. Обосновавшись в Петербурге, занимался литературной и публицистической деятельностью, написал историю Грузии с древнейших времен до начала XIX в., был первым грузинским переводчиком Вольтера.

В Федоровской церкви находится могила графа Якова Ивановича Ростовцева, известного деятеля крестьянской реформы 1861 года.

Семинарский корпус Александро-Невской лавры ограничивает двор монастыря с юга. Он построен в 1756- 1761 годах. Органически включенный в ансамбль лавры он композиционно соответствует Просфорному, расположенному с северной стороны монастырского каре. Оба здания близки по внешнему облику, внутреннему плановому решению и оформлению интерьеров. Просфорный корпус дошел до нас без больших изменений внешнего облика. Это определяет его большую историко-художественную ценность (18 век).

В центре западного каре на одной оси с собором, архитектор Михаил Расторгуев расположил Митрополичий (или Архиерейский) дом. С 1861 г. к работам приступил архитектор Алексей Горностаев. Он, по мере возможности, сохранил первоначальный облик западных корпусов с их характерным для XVIII века декором. В своем проекте надстройки второго этажа обеих крыльев Митрополичьего корпуса он использовал приемы и стилистические особенности, присущие архитектуре старых Архиерейских палат, поэтому современный облик зданий, сохранил во многом художественную выразительность прежних монастырских строений.

По замыслу Расторгуева, Ризничная (северо-западная) башня Просфорного корпуса, как и симметрично тождественная ей Библиотечная (юго-западная) башня Семинарского корпуса служили композиционной завершенности монастырского комплекса, зеркально отражая башни Благовещенской и Федоровской церквей лавры.

В Библиотечной (юго-западной) башне Семинарского корпуса располагались древлехранилище (хранилище древних рукописей), архив, библиотека.

В 1910 году библиотека (как и древлехранилище, и архив) были размещены в специально выстроенном по проекту архитектора Лев Шишко  здании «новой» ризницы, восточной стеной выходившем на Никольское кладбище, за Духовским братским корпусом. Здание построено в стиле поздней эклектики и, несомненно, является одним из лучших образцов стиля, свойственного Петербургу конца XIX века. Здесь паломники могли увидеть крест, найденный на Куликовом поле, кровать Петра, на которой он отдыхал, приезжая в монастырь говеть на Страстной седмице, трости Петра и Екатерины I, маршальский жезл Петра…

В 1918 году книжные собрания были переданы в Российскую Национальную библиотеку и другие книгохранилища.

Сейчас в здании «новой» ризницы открыта общедоступная библиотека, а на третьем этаже будет устроен Лаврский музей.

В 1783 году архитектор Иван Старов разработал проект парадного въезда в монастырь, оформив его в виде круглой площади со стороны Невского проспекта. Границы монастырской территории архитектор подчеркнул зданием надвратной мансардной церкви и каменной полуциркульной оградой. Церковь была освящена 15 июля 1786 года во имя иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость». Указом духовной Консистории храм стал приходским для мастеровых людей, обслуживающих Лавру, и для петербургских хлебных промышленников, арендовавших у монастыря хлебные амбары, буяны и пристани по Калашниковской набережной. В 1904 году в церкви был открыт первый вне пределов Лифляндии латышский приход. В храме на латышском языке совершались богослужения и требы, а также имелась библиотека книг и периодических изданий. Приход просуществовал до 1918 года.

В 1930-е гг. в надвратном храме размещался районный совет Осоавиахима. После войны в помещении церкви, отреставрированной в 1949-1950 гг., разместилась дирекция Музея городской скульптуры.

Скорбященскую церковь официально передали митрополии в апреле 1994 года.

В сентябре 1997 года в левом флигеле церкви наместником Лавры  была освящена часовня во имя иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость».

После завершения реставрационных работ надвратная Скорбященская церковь была освящена митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Варсонофием 23 сентября 2014 года. В ней совершается Таинство Венчания (поскольку церковь находится за пределами основного каре Лавры, это не противоречит монастырскому уставу).

Старейшее кладбище Лавры, Лазаревское, основано в 1716 году. Оно получило название по имени небольшой каменной церкви Праведного Лазаря, сооруженной в 1718 году для погребения сестры Петра I царевны Наталии Алексеевны вблизи алтаря деревянного Благовещенского храма, самого старого в обители. История монастыря начинается со дня освящения Благовещенской церкви, 25 марта 1713 года. В 1780-е годы Лазаревская церковь была перестроена и расширена, а строительство Надвратной церкви и каменной ограды определило окончательные границы кладбища.

На Лазаревском кладбище похоронены: ученый Михаил Ломоносов, писатель Дмитрий Фонвизин, архитекторы Андрей Воронихин, Иван Старов; адмирал Василий Чичагов, председатель совета министров Сергей Витте и многие другие известные деятели России.

Захоронения продолжались вплоть до 1919 года, в 1923 году кладбище было закрыто для посещения. В 1931 году было принято решение о превращении Лазаревского кладбища в музей — Некрополь XVIII века. По описи 1935 года на кладбище насчитывалось 1503 надгробия, но затем более трети из них были признаны не имеющими художественной ценности и уничтожены, в основном надгробия конца XIX — начала XX вв., а также захоронения церковнослужителей. На освободившиеся места были перенесены надгробия и останки с других кладбищ города.

В настоящее время Некрополь XVIII века и здание бывшей Лазаревской церкви находятся в ведении Музея городской скульптуры.

В 1823 году участок земли напротив Лазаревского кладбища был отведен под кладбище, названное Новым Лазаревским. С 1876 года кладбище стало называться Тихвинским.

На Тихвинском кладбище было погребено около двадцати лаврских насельников — иеродиаконов, иеромонахов и архимандритов, в том числе известный старец иеросхимонах Алексий, к которому в 1825 году перед поездкой в Таганрог приезжал император Александр I. На Тихвинском кладбище похоронены писатели Николай Карамзин, Василий Жуковский, Иван Крылов, Федор Достоевский, композиторы Михаил Глинка, Модест Мусоргский, Петр Чайковский, артист Василий Самойлов. В начале XX века на Тихвинском кладбище насчитывалось 1325 захоронений.

В 1931 году Тихвинская церковь была закрыта, ее фасады и интерьеры уничтожены. Тихвинское кладбище официально было закрыто в 1927 году, однако захоронения на нем продолжались до 1932 года. После Великой Отечественной войны в 1948-1952 годах на кладбище перезахоронили около двадцати останков с других кладбищ города, кроме того, здесь были похоронены многие известные ленинградские ученые, деятели театрального и изобразительного искусства (Товстоногов, Черкасов и др.).

В настоящее время на территории Тихвинского кладбища расположен Некрополь мастеров искусств, здание Тихвинской церкви принадлежит Музею городской скульптуры.

В 1861 году в связи с нехваткой мест на кладбищах Лавры решено было отвести под захоронения место между Невой и оградой монастыря. Четкий регулярный план с разбивкой на разряды составил епархиальный архитектор  Карпов. С 1868 года кладбище именовалось Засоборным, а в 1877 году получило название Никольского по имени церкви Николая Чудотворца, построенной по проекту того же архитектора.

Среди погребенных на Никольском кладбище — писатели и артисты, военные деятели, журналисты, ученые. Здесь похоронены Лев Гумилев, выдающийся ученый, историк и географ; Анастасия Дмитриевна Вяльцева, певица, знаменитая исполнительница цыганских романсов; Нестор Александрович Котляревский, историк, первый директор Пушкинского дома; Николай Иванович Быстров, первый в России профессор-педиатр; Роман Исидорович Кондратенко, русский генерал-лейтенант, герой обороны Порт-Артура, и другие.

В начале XX века здесь похоронили первых русских авиаторов – Сергей Исаевича Уточкина, Льва Макаровича Мациевича, погибшего в первой в Российской империи авиационной катастрофе. На кладбище сохранилось много захоронений, связанных с историей Петербургской епархии и Русской Православной Церкви в целом. Северо-западный участок кладбища, так называемая Братская площадка, с конца XIX века служил для погребения насельников Лавры и Петербургских митрополитов.

В 1932 году Никольскую церковь и кладбище закрыли. В середине 1930-х годов некоторые захоронения были перенесены в музейные некрополи. В 1980-е года здание Никольской церкви было возвращено епархии, восстановлено и в 1985 году освящено. Церковь была отреставрирована в 2013 году к празднованию 300-летия Лавры.